Здравствуй, мой дорогой друг!
Пишу тебе, а руки дрожат от счастья! Мы не виделись вот уже несколько дней, но в моей памяти еще свежи моменты нашей последней встречи. Помнишь, как ты смеялась, когда я уронил ключ от усадьбы в воду? Так вот знай, что старый рыбак дядя Сэм достал мне его сразу после того, как мы с тобой распрощались. Птенец твой, кстати, поправился и сидит сейчас напротив меня, помогая писать тебе эти строки.
Ты улыбаешься, я не мог сейчас этого не почувствовать. Рояль, кстати, совсем запылился, ведь так долго я на нём не играл. Веришь, я не могу коснуться клавиш, зная, что ты далеко, и вряд ли услышишь его волшебные звуки, хоть и обещала их никогда не забывать.
А у нас сегодня дождь. Я смотрю на капли воды, медленно спускающиеся по стеклу, кусаю кончик пера и, думая о тебе, вижу твоё отражение. Знаю, ты считаешь меня наивным простаком, своим легкомысленным приятелем из другого мира, но я другой, и я найду способ доказать тебе это! Ты смеёшься, но этого так мало: просто знать, что тебе хорошо по ту сторону вечности.
Я хочу видеть твою улыбку, слышать твой сладкий голос, вдыхать запах твоих волос тут, в этой комнате, а не в своём воображении, собирая по частям разговоры, воспоминания и, может быть, даже поцелуи.
Да, мой милый друг, я помню, как ты растерянно коснулась моих губ. Я не успел тебе сказать, как много для меня этот поцелуй значит, и что я бережно буду хранить его в сердце до конца своих книжных дней.
Птенец говорит, что пора прощаться, но я никак не могу оторваться от бумаги, что стала для меня единственной нитью, ведущей к той, которую по воле судьбы я встретил слишком поздно, которую увидел на старом мосту, в которую влюбился так, что теперь проклинаю все дни до знакомства с ней.
Надеюсь, ты прочитаешь моё письмо до того, как солнце закатится за горизонт, потому что сказать тебе этих слов, глядя прямо в глаза, я не смогу.
Твой трусливый, но верный друг Джонатан.
Июнь, 1758 год.