Проснулась в шесть — на завтрак яблоки, конфеты.
На столе — всё как всегда бывает летом — записка испачканная в вишнёвом варенье, без всяких подписей и стихотворений: «суп в холодильнике, не забудь покушать», но я как обычно, не буду слушать, никого-никого на свете не буду я слушать: быть послушной — мне до безумия скучно. Ведь там за окном — начало половины лета, а на моей подушке — тонкий лучик света. Он зовет меня к себе, громко зовет — туда, на улицу, и я абсолютно счастлива — это видно по моему лицу.
Потому — конфету в карман, яблоко в зубы и бежать — учится летать, чтобы завидовали все соседские мальчишки. Чтобы любили меня и несли мне читать интересные книжки.
Проснулась в семь — летать намного проще: руки в стороны и быстро-быстро бежать в направлении рощи. Еловой рощи, за которой огромное озеро. В озере купаться нельзя, но я-то сегодня проснулась в семь, а значит мне можно. Сегодня мне всё можно.
А мальчишки всё спрашивают «как ты научилась летать, как это вообще возможно?» Смеюсь и учу их мечтать. А взамен они научат меня прыгать с вышки — и красиво нырять, как русалочка в детской книжке.
Опять не слышу будильник. Ой, уже восемь. Я и забыла, что уже осень. Опаздываю в школу, на ходу собираю рюкзак, хватаю книжки, вещи, заплетаю небрежную косу — сойдет и так.
В школе звонок противно умеет так дребезжать, похоже на голос завуча, когда тот начинает кричать. На меня он не кричит, знает, наверное, что я фея, или решил, что я как все озорные мальчишки — пират? А может он просто считает меня примерной и до безумия этому рад?
В любом случае, мне нужно быстрее бежать. Надо еще придумать историю, чтобы всем рассказать, ведь не могла же я так банально проспать?
Потом проснулась в десять — а кажется, что на рассвете. В моей фантазии живут лучшие люди на свете! Да, что там на свете?! Во всей Вселенной лучше и не сыскать. Потому что их и искать не надо — они все тут, как на подбор — один поет, два эльфа, семнадцать принцесс и багдадский вор. И еще пятнадцать потерянных мальчишек — ну да, именно тех, из книжек. Из книжек про Питера и про его страну.
В десять я начинаю писать стихи, может, чуть позже — и прозу начну?
Проснувшись в двенадцать — громко чихаю. Проклятая аллергия — может на жизнь вне Рая, а может — на пыльцу или пыль, впрочем, какая пыльца в середине зимы? Это уже не сказки, а быль — в сказках ведь даже ночью не может быть тьмы.
И простуды в сказках тоже не бывает. Снова чихаю, иду мерить температуру, парить ноги и пить микстуру. А хочется выбежать на улицу — и со всех сил закричать «а вот я — умею летать!!» и тихонько злорадно добавить «а вот вы все — нет…», но я стала взрослее и это теперь мой секрет. А позже — кататься с друзьями на лыжах или на санках — до ночи аж, до весны.
После — закутаться в теплое одеяло, спать и смотреть прошлогодние сны.
Проснулась. Двадцать два. Я повзрослела.
Все сказки уж поставлены на полку, учебники — за шкафом — с них нет толку. А за окном опять начало лета. На завтрак вместо яблок — кофе, шоколад… Для полноты картины мне еще бы сигарету, но не курю.
Еще я не молюсь, не нюхаю и не колюсь; не разговариваю матом, разве что иногда много пью, да путаю даты. А выгляжу я в свои двадцать два на удивление хорошо, лучше всего, конечно, весной. Единственное время, когда я чувствую себя — собой. Но комплименты мне делают круглый год.
А еще у меня в квартире живет толстый дымчатый кот — с порванным ухом и черным кончиком хвоста. Мне кажется, что я проснулась неспроста, а чтоб начать все с чистого листа. Чтоб стать отчаянной и смелой, и чтобы быть во всём лишь первой. Чтобы однажды с книгой в обнимку уснуть, на пушистом ковре, что возле камина, как на тех странных старинных картинах, под не менее старинных часов бой.
А потом однажды узнать, что такое любовь. Чтобы рано или поздно вырасти и стать собой.