**
Кай
Зимнее небо срывает ознобом чаек,
Милый мой Кай, падай на край плеча-
Слушай меня-горстью пустых историй
Станут попытки, если их не начать.
Только мой город-тихий, да, крематорий,
Ставит печать,
Что я еще, вроде, жива.
(Мама, не верь им, я без него мертва)
Чувства героев, затрепанных ветхих страниц-
Выбрав тебя для самой холодной из сказок,
Андерсен знал, он еще тот аферист-
Не докричусь же — мне не хватает связок,
Словно в системе двоичной
Я — без единиц.
Но!
Сторонись,
Будь моей песней, вредной моей привычкой,
Самым волшебным с редкой страны Оз,
Милый же Кай, где мне достать отмычку
С клетки зимы. И как теперь это «врозь»
Жить, когда знаешь, что все твои электрички
Ходят не рядом, и даже уже не сквозь
Всех остановок.
Слышишь, вечность-осколок,
В самый глубокий (слева) запрячь карман.
Хрупкий мой Кай, я анестезиолог-
Только, пожалуйста, можно теперь без ран?
Выслушай, слушай, меня к тебе не пускают.
Ядом срезает меня, и даже не напрямик,
Только ты знай,
Мой
Внутренний джаз замолкает,
Когда понимает,
Что не слышит вдохов твоих.
7/03/12 — Алена Лобанова
**
Немного Герда
Здесь нет голубых леопардов на поле герба,
и розы так долго пылают под солнцем юга.
Я больше Разбойница, только немного Герда,
когда засыпая, печалюсь о сердце друга.
Мне снятся замшелые тропы, лиловый клевер,
чуть тронутый кисточкой неба пушистый вереск,
пугливые эльфы… А я всё иду на север,
где льдистое сердце мне может одной и верит.
И бледная зелень сменяется ярким снегом,
и ветер рвёт душу и воет, что Он не вспомнит.
Но в месте, где полюс губами коснётся неба,
я грудью ложусь на ступени хрустальных комнат.
Сквозь своды неистовым холодом жжёт светило,
ждут вечные зимы над пологами кровати.
Я молча молю, чтоб тепла у меня хватило,
и каюсь неслышно за то, что его не хватит…
И знаю, что клятвам не стоит калечить души.
Она не отпустит. И ночь за чертой синеет…
Ведь если любовь не сильнее, чем смерть и стужа,
она и мгновения слабости не сильнее.
… А южное солнце, тем временем, примет сутки,
Разбойницы бледную кожу щипнёт, лаская.
О, сколько сердец побеждённых в седельной сумке.
Так что же ночами всё снится ей сердце Кая…
— Татьяна Дорожко
**
Старая-старая сказка
— Я скоро вернусь, чтоб начать сначала. Дождись меня, Герда, я скоро буду!
Она согревается чашкой чая с малиной, чтоб выгнать за дверь простуду.
— Дождись меня, слышишь?! Ищу оленя, опять где-то бродит в снегах и вьюгах.
А Герда подбрасывает поленья в камин и ночью встречает друга.
И хмурый сказочник смотрит косо на эту вечную переписку.
— И что, у него — никаких вопросов? Он ожидает, что все по списку —
Вернется к осени (пятой, кстати), и все завертится, как обычно? Ты будешь девочкой в белом платье,
что ты дождешься его? Отлично!
Вот только я не отдам подругу такому «прынцу» из снежной дали. И пусть там милуется с Миссис Вьюгой. Иль как там, напомни, ее назвали?
Ну что ты смеешься? Не веришь, Герда?
И пусть лишь появится на пороге! Обратно вернется быстрее ветра, уж я-то знаю его дороги.
Она удивленно пожмет плечами, мол, что тебе, глупому, непонятно?
— Меня ведь отсюда давно забрали.
Он просто меня не вернет обратно.
— Анна Кулик