Выхожу из квартиры в февральскую вязкую тьму:
полумрачный подъезд настороженно слушает скрипы
полусонных перил, а дверей предынфарктные хрипы
что-то в спину желают мне, только вот что — не пойму…
Двор встречает снежком под ногами и ветром в лицо.
Фонари то и дело моргают. В нелепом порядке
тротуар осаждают машины, как тыквы на грядке,
досыпают устало, столпившись поближе к крыльцу…
Впереди остановка — там стайкой замерзших грачей
молчаливо-нахохлено люд громоздится рабочий,
из постелей жестоко будильником поднятый ночью,
подневольно-привыкший к такому порядку вещей…
Загрузившись в автобус, как в бочку — норвежская сельдь,
согревая друг друга и окна дыханием частым,
с выражением лиц углублённо-в-себя — безучастным,
организмом единым беззвучно ныряем в метель…
Пробивая дорогу в сугробах, наш авто-Ковчег
обгоняет рассвет ненадолго… И прибыв к заводу,
со ступенек — ныряю я в день белосветлый, как в воду,
чтобы выстирать мутную темень февральских ночей…