Антишут

…— … Такова жизнь. Понятно тебе, мой юный друг?
…— Нет. Непонятно.
…(м/ф «Котёнок по имени Гав»)

Когда я разучилась быть смешной и задавать неловкие вопросы, я это называла «повзрослеть», гордилась… до конца не понимая, что мир не чёрно-белый — он цветной, неоднозначный и разноголосый; что убеждённость — это та же смерть: такая же холодная, прямая, жестокая ко мне и к остальным, кого мои слова случайно ранят… Всезнайство вырождается в снобизм, негибкость мыслей, скованность эмоций; и если кредо сделалось стальным, а мудрость стала схемой на экране — из внутреннего «я» уходит жизнь, одна лишь оболочка остаётся.

Так страшно выдать эту пустоту, признать, как далека от идеала моя нефилософия гвоздя, себя воображающего кистью, — что, облачившись в блажь и суету, иду вперёд с опущенным забралом, в защиту самолюбия твердя заученный канон избитых истин.

Как я мечтаю бросить этот щит и скинуть тяготящий душу панцирь, огромный мир с восторгом открывать, вопросами лечить слепые пятна!

Но юный шут внутри меня молчит, и детство не желает просыпаться…

Вздыхаю: жизнь и вправду такова, и всё опять до горечи понятно, и снова, как вагон по рельсам дней, бегу куда-то времени навстречу; и мир — давно знакомое кино, заезженная напрочь киноплёнка.

Гадаю, жив ли где-то в глубине тот странный и прекрасный человечек, которым я была давным-давно… Как снова научиться быть ребёнком?