Здравствуй! Прости, задержался — часы не ношу.
Что-то не ладится там, за ошибкой ошибка.
Город стреляет по звёздам и слушает шум,
Путает новых гостей и катает машинки.
Может, пешком? — Я по-прежнему искренне свеж.
Даже, когда с непривычки горчат переулки…
Что ты, совсем не дурацкая шапочка беж.
Можно, тихонько набьюсь в нехрустальные бурки?

Помнишь, как ты, в чебурашку укутанный пупс,
По Средизимью ловила меня по крупинке?
Кажется, был я и мягче, и слаще на вкус,
И приставал к оленятам твоим на резинке.
Город играл в поддавки на большой выходной
И доставал из коробок шары и прохожих.
Ты на ладошку меня приглашала: — Чудной…
Как ты летаешь, скажи? Я когда-нибудь тоже…

Я отшутился тогда и исчез по весне…
Знаю, ты думаешь, нам, зачарованным, проще.
Может и так, но поверь, приходилось и мне
Время от времени быть и темнее, и жёстче.
Падкий на крыши и плечи куда-то спешил,
Таял по-глупому, лип, обезумев, на стёкла —
Всё как у всех. А июньский… Июньский фальшив.
Вроде похож на меня, но предательски тёплый.

Только без четверти полночь и город не спит,
Можем ещё у крыльца потоптаться немного.
Дальше и сам не рискну, так что всё без обид,
Просто тихонько смахни и оставь у порога.
Там на обоях фиалки и антигриппин,
Что-то шепнув, растворится в сиреневой чашке.
Я подожду — мне не скоро за тридевять зим.
Как же приятно с тобой похрустеть о пустяшном…