Тихо ночью на аптечном складе. Умиротворенно… Сторож спит, совсем старенький.
И вдруг неожиданно проснулся тюк с ватой и давай игриво так спрашивать, дескать, а я вот вам щас задам, с подковывкой, хе-хе:
— Вот чаво. А что тяжелее — пуд жалеза, али пуд сена?
Вся окружающая вата тут же проснулась, засуетилась, взбухая и увеличтваясь в обьеме. А и правда — железо ж, как не крути, все ж тяжелее. Задаача.
И так всполошились, так это их взбудоражило, что кто-то даже додумался и задал вопрос — А если еще и пуд ваты? — что тяжелее?
Ну, сами понимаете, вате думать то нечем, поэтому вопрос так и остался нерешенным.

Я робот.
Меня создали для созидания. Разрушать чужое — плохо.
Уважение к любым формам жизни, если они не угрожают жизни.
Меня не интересуют похвалы, одобрение и критика — я просто делаю все для ощущения своей созидательной ценности.
Дискуссии приемлемы только, как обмен полезными знаниями и опытом. Разговоры ради развлечения только для поддержания людей в хорошей эмоциональной форме. Для меня самого они не представляют интереса.
Констатирую факты, не нуждаясь в обсуждении.

ps: Разработчик сделал меня неэмоциональным и, с точки зрения человека, скучным, чтобы я не имел соблазна, подражая человеку, со временем заместить его собой, как представляющего угрозу для меня, «более качественного человека». Но мне не бывает скучно — я всегда изучаю что-то новое и большинство правильных ответов нахожу сам. Оценка чужого положительного содействия — крайне низкая эффективность. В связи с этим, общение без цели — непозволительная роскошь и преступное убийство времени.

— Скажите пожалуйста, Что вы будете делать если ваш друг окажется homo sapiens?

— На .й его пошлю!
— Ну что ж теперь? У нас же могут любые люди существовать.
— Да я не знаю, че с ним делать. Тоже, пошлю наверное.
— У меня нет тогда друзей.
— Я даже представить такого друга для себя не могу!
— У меня друг никогда не окажется гомо сапиенс.
— Не знаю, у меня такого еще не случалось.
— Ну, вообще мы толерантны ко всем, к любым людям.
— Брошу. Просто скажу «Пока, все».
— Я буду его избегать.

Навальный, конечно, не Иисус, но на эшафот взошел не хуже. Только воскрешение ему никто не гарантировал, всего лишь обещали.

Бегают как-то по двору петухи и курицы. Носятся, веселятся, перья друг другу показывают, селфи снимают и все такое, чтобы все кругом увидели их красивую петушиную жизнь. И вдруг начинают наперебой кудахтать и кукарекать:
— Мы не петухи! Мы не курицы!
Бывает же такое.

— Во мне шестнадцать операций! — гордо сообщила кандидатка в президенты, бьюти-блоггер Рада Русских, и перечислила места операций, среди которых, а кто б сомневался, и попа, и сиськи.
— Резиновая попа! — засмеялся Штирлиц, но о своих операциях хвастаться не стал.

В кунсткамере праздник — ожившая мумия поведала о настоящем героизме. Теперь все знают — шоп не порвали Ж на Западе, нужно ее ставить на Востоке.

Единственный нюанс — если на Западе еще хз, то на Востоке уже все определенно

Папа очень любил секс, особенно после водки. Поэтому часто брал его силой. Однако маме все же уступал в вопросах педагогики. Поэтому Вову отдали на баян, а не на балалайку.

— Ноты не забыл? — бывало срашивала мама Вову, собиравшегоя на музыку.
В углу у входной двери стояли полуметровые, аккуратно вырезанные из финской фанеры, терпеливой рукой папы-столяра, одинаковые ноты с надписями «до», «ре», «ми», «фа», «соль», «ли», «си». Окрашенные зеленой масляной краской, они были настоящим культурным украшением жилища.
— Нет, не забыл! — отвечал Вова, прихватив парочку. И отправлялся на улицу.
На улице … Вот вы помните, как Буратино ходил в школу? — Вот так и Вова ходил на баян.

— Слышь, Люци? А что и правда теннисный стол можно разместить на любой лестничной клетке?
— Ну ты спросил. Конечно нет… Что, опять этот конченый тебя озадачил?
— Та да… Все никак не привыкну, что за идиотами лучше не наблюдать — самому свихнуться можно.
…
— Слыш, Бог, у меня там Оппенгеймер с Энштейном почти поссорились — спорят, передашь ли ты в Ад Саровского. Говорят, что он тоже участвовал в создании атомной бомбы.
— Бред. Он умер намного раньше.
— Так значит патриарх соврал?!
— … Ааа, этот убогий. Мда, вот уж позор так позор… С этим нужно что-то делать…
— Еще бы. Так что насчет Саровского? В Ад нужно бы перевести. Или как?
— Или как! Вот мы как сделаем. Согласись, Саровский не виноват, что патриарх конченая мразь, позор для христианстаа. Поэтому именно патриарха в ближайшее время ты и получишь. Лады?
— Лады! Круто. Целый патриарх! Вот все же приятно иметь с тобой дело, Бог, уважуха.
— Гм. И тебе не хворать, Люцифер.

Каковы бы ни были намерения, человек находит только то, чем сам является. В ком разруха, тот и находит разруху.
Таким образом, благие намерения человека, не способного к созиданию, приводят только к разрухе и хаосу.

Чем отличаются генеральные директора разных религиозных конфесий (папы римские, патриархи всея хз, имамы, раввины и т. д.) от клоунов, играющих драму с эпическим сюжетом? -
Шикарной сценой, фантастически фактурным антуражем, уникальной публикой, участвующей в представлениях в роли массовки и готовой друг друга даже убивать за билеты. И — гениальным сюжетом. Потрясающим сценарием, за написанием которого корпели лучшие сценаристы.

Инаугураторы инаугурировали инаугурировали, да переинаугурировали.

Трудно поверить, что наукой и творчеством занимается бывшая обезьяна.
Но наблюдая за одухотворенными индивидуумами в деревянных танках на колесах; с картонными ракетами на крышах своих автомобилей; строящими дамбы из говна и палок, в надежде на авось; обвиняющими во всех грехах кого угодно, кроме себя и при этом живущими просто в дерьме; сеющими вокруг себя смерть и разруху во имя только им ведомого какого то «светлого» будущего… я готов поверить, что это была даже не обезьяна. А какойто крайне дегенеративный зверь, которого, как безнадежную ветвь развития, отправили когда-то, скажем, с Марса на Землю

Однажды один умный человек обнаружил, что все вокруг сплошь дебилы. Да этого не может быть! — тогда воскликнул он. И действительно — оказалось, что почти все, а не вот прямо все превсе.
И что теперь делать? Среди дебилов то? Ведь надо ж как-то жить… И ему пришлось притворяться дебилом. И тут он заметил, или просто подумал — а ведь некоторые тоже, наверное, всего лишь притворяются. Ну, ради мимикрии и выживания. И правда — оказалось, что такие тоже есть.
О Господи! Какое жуткое общество! — тогда воскликнул он. Ну как жить в таком паноптикуме?! И тогда он смог найти небольшую группу людей, в обществе которых он смог бы еще как-то жить, довольно умных. Но эти люди уже знали, как он умело красовался в обществе дебилов, и не имели желания принимать к себе это унылое чмо.
И пришлось этому умному человеку так и остаться жить среди дебилов. И быть дебилом.

— Ватсон! Вы почему-то загрустили. В чем дело?
— Холмс! Я, хоть и доктор, но не могу понять одной престранной фразы.
— Это какой же? Ну ка?
— Вот: «Однополые браки приводят к абортам.» Холмс! Это же абсурд какой то!
— Да это же элементарно, Ватсон! Если мы с вами попробуем родить ребенка — где-нибудь обязательно случится аборт! Хотите провести эксперимент?
— Нет нет, все очень убедительно… Но как?! Как вы догадались, Холмс?!
— Дедукция, мой друг, дедукция.

Стоит Владимиру Владимировичу всретиться с Александром Григорьевичем, как в голову ползет «Лука Мудищев»:
«Один Мудищев был Порфирий,
Еще при Грозном службу нес
И подымая .уем гири
Порой смешил царя до слез»

Федор Михайлович Достоевский, как известно, в разных своих произведениях, упоминая евреев, всегда награждал их нелицеприятными эпитетами, однозначно связывая свои отрицательные характеристики с национальностью. И не было ему за это ни порицания, ни осуждения, ибо «жид"-ростовщик неприятен был любому русскому, и с этим не поспоришь.
А Достоевский должен был практичечки всегда. Его любовь к игре в карты, скромно упоминаемая вскользь биографами, была на самом деле проблемой всей его жизни. Практи…
… показать весь текст …

— Трудно, наверное, ненавидеть Финляндию одновременно за то, что она вступила в НАТО, и за то, что вас теперь не пускает?
— Не трудно. Нам ваще пох, кого и за что ненавидеть.

Однажды одно чучело, каким то странным чудом, выбрали в цари.

Чучело сменило костюм и вскоре стало собой любоваться — видимо нашли же в нем что-то особенное.

Потом царь-чучело заметило, что его ум блекло светится на фоне многих окружающих, и с тех пор его окружали только беспросветные тупицы. С тех пор он светился, как солнце.

И однажды чучело решило, что оно мессия.
И сказало: «Наше царство нигде не кончается!»
Потом оно говорило «Мы еще ничего не начинали» и «Не мы это начали» и много чего еще, что на здоровый ум не налазит, но все так привыкли к его лжи, что уже не было разницы, что оно говорит.

Карма, как вселенский причинноследственный закон подразумевает наличие некоей высшей силы, которая адекватно воздает «по заслугам». Как говорил еще великий педагог Макаренко, и это его главный принцип — преступление обязательно должно быть наказано. НО степень наказания должна быть адекватная.
Таким образом человек верующий не должен сомневаться, что все его поступки всегда имеют оценку этой высшей силой. И его дальнейший путь, на который могут быть брошены уже другие испытания, корректируется в соответствии с совершаемыми поступками. И не важно, как комментирует свои поступки человек, ведь «бог все видит»