Слава — это толстая сеньора, которая не спит с тобой, но когда просыпаешься, она стоит у постели и смотрит

Он был идеальным мужем: никогда в жизни ничего не поднял с полу, никогда не гасил свет, никогда не закрывал двери. И утром, в предрассветной темноте, когда на рубашке у него не хватало пуговицы, она слышала, как он говорил: «Человеку нужно две жены, одна — для любви, а другая — для пришивания пуговиц»

…полковник обвел взглядом пустынные улицы, увидел капли воды, повисшие на ветках миндальных деревьев, и почувствовал, что погибает от одиночества.
«100 лет одиночества»

Брак как таковой не имел никакого научного обоснования: два человека, едва знакомые, ничуть друг на друга не похожие, с разными характерами, выросшие в различной культурной среде, и самое главное — разного пола, должны были почему-то жить вместе, спать в одной постели и делить друг с другом свою участь при том, что, скорее всего, участи их были замышлены совершенно различными.

Даже в те полные смятения и тоски дни, когда он, невидимый, следил за ней и ждал ответа на первое письмо, она всегда представала ему в сиянии ясного дня, где, словно облитое розовым дождем, цвело миндалевое дерево и где всегда, в любое время года, был апрель.
«Любовь во время чумы»

Не обратимая сила, которая движет миром, вовсе не счастливая любовь… а любовь не счастная.

Для хорошего аппетита нет плохой еды.

Если крылья не являются существенным элементом для определения разницы между ястребом и самолетом, тем в меньшей степени они могут служить для распознания ангелов…

«Смерть приходит не со старостью, а с забвением.»

Мы, мужчины, — бедные рабы предрассудков. А если женщине захочется переспать с мужчиной, она перепрыгнет любую ограду, разрушит любую крепость, да еще и найдет себе моральное оправдание, никакого Бога не постесняется.
«Любовь во время чумы»

Он говорил так, будто сердце держал на открытой ладони.
«Хроника объявленной смерти»

— Мечты! — сказала женщина. — Из мечты каши не сваришь.
— Каши не сваришь, но она накормит, — ответил полковник.
«Полковнику никто не пишет»

— Может, выпьем вместе?
Мужчина смешался:
— Почту за честь.
— А за удовольствие?
«Мы увидимся в августе»

Внешний мир теперь ограничился для нее поверхностью ее тела, а внутренний был недосягаем ни для каких ограничений.