уже каштаны «свечками» как расцвели.
кружат и верещат стрижи.
а зной всё прибывает.
…и только снятся нам дожди.
да мы и не трепещем в страхе, —
все в надежде: осадки — впереди.

… а, знаете ль, - не лезьте мне в душу, —
ни мыслью пошлой, ни рукой «радушной»
да и без вас там душно.
Мои просторы! Мои моря!
(да и душа, лишь только лишь, — увы, для вас — Моя!
Не вам судить меня.
не обессудьте… — (да и не мне вас).
Конец дискуссии.

хочу вина.
и хочу — в поля.
кострами стать хочу.
и взвиться пламенем огня!
зачем не слышите меня?
судьбе душой плачу.
но, в полях — гроза,
а в вине слеза,
и все костры — дымят.
как опрокинут стон в лесу!
удар хрустальный не снесу.
рыдайте — нет меня.

Нам не понять друг друга.
И время не виновато.
Я за пределами круга,
В котором жилось когда-то.
Движется властью ветра
Судьбинного мой автобус.
И миллион километров
Отдаст под колёса глобус.

Срывать маску со своей души совсем не обязательно, —
она без вашего вмешательства прекрасно с этим справится.
Душно ей, темно, — не нравится!
Никак не примириться!
И вынуждены мы с таким её вердиктом лишь смириться.
Покориться.

хотела я создать букет из мгновений,
да хоть даже из несчастья, —
но как-то вяло. тускло… — 
вот счастье — это искусство.
.а для этого нужно чувство
от души, да даже простоты и чистоты души,
она востребована, необходима.
её рукою не возьмись —
руки прочь — сердце подавай.
сомненья прочь! дерзай!

осеннее солнце вконец устало,
и опустилось ласково и нежно на ту зелёную листву.
а та листва вдруг воспылала
той неповторимой охрой в октябре.
«да ты не переживай, уж в ноябре,
кристаллами искрясь, и иней ляжет,
приляжет и успокоится снегом
белым, пушистым,
к сожалению, — позвольте, — повторимым»
…надолго зимним,
но каждый день в лучах заката
до нельзя в блеске неприхотливым.

Коррозия страстей, рассыпчатость надежды…
Но всё у меня остаётся как и прежде.
Вовсе не сбывается пророчество,
и, преклонив колени,
улыбка медленно перетекает в одиночество.

От куцых слов мне не отбиться. Ведь нет судьбы — освободиться?
И жаждет высоты душа! И прошлый сон не обветшал.
И я всё помню эха звон, летящий из былых времён.
Как вылезать из паутин? Как избавляться от седин?
Но вот — лечу в немую высь. (Усильем тяжким сны сбылись!)
Такой покой. Роса. Хрусталь. Когда проснёшься — жизни жаль.

Вот, знаешь ли, — а посмотри на небо;
да загадай желанье на искромётную звезду!..
(де нет, пускай живут, светят, цветут уж там — на небе,
чем, на земле, упавши, «расцветут»).

Разочарованный месяц, недавно бывший луной,
небрежно, невзначай диктует свой настрой.
То блистая звонко в угаре ночи,
то прячась юрко за проседью лесов,
заколдовать меня он, видно, хочет
до тучи в сердце, до вещих снов.
В том сне, на горизонте призрачной мечты,
навстречу мне идёшь, торопишься ты…
по краешку атласно-синего неба.
Твой шёлковый шарф в арпеджио арф
вплетается нежно дугой белоснежной.
Арфы воркуют Сердце тоскует.
Ну, а вдруг — ты не мой, мечты герой?..

Я не хочу туда, где ночь. Лови, рука, рассвет.
Из камня воды льются прочь. мы живы? Да и нет.
Зачем сегодня в красоте крест чёрный прозиял?
И звёздам разом в высоте зачем предел настал?
Обиды нищий дух творит при каждодневном зле.
Ведь не поймать рукой рассвет в наинижайшем дне?

Сон в тёплой ночи.
Жасминовый мрак.
Вкрадчивый ветерок
разметал кружева окна.
Влюблённая в жасмин луна
колдует сквозь серебряные облака,
укрыв мои печали вуалью тумана.
Сплю… Как ни странно.

Плачу третьи сутки,
Осталось пол минутки.
Вот и улыбка.
Получилось это
Оттого, что слёз больше нету.
Печаль зыбка…
Даль разбита на полосы смелые.
Да и нет, чёрные и белые,
А вышло — серо.
Закрывает балаган
Лишней жизни капкан,
Мишень — вера.

Сердце вскипает. Белая пена.
Атомный вывих. Стона сирена.
И — простреляно алым гневом
Прошлое месиво фраз неизменных.
Клоун — предатель. Сердце — арена.
Пляшут во взоре огни неизменно.
Как не сомкнуть пред фатальным ресницы?
Строчкой сквозь мир эта жизнь — как снится.

Смотрит солнце на меня, замедляя взор.
Память мне в лучах огня слаще всех на свете.
Умиротворенья вздох заключает встречу.
Мой непостоянный Б-г гасит томно свечи.

Как мы временами ощущаем
Нашего ничтожества позор.
Слово правды, отчего — не знаем —
Понятное остановит взор.
Как вдруг потеряют очертанья
Контуры покоя и тепла:
Кружева в окне — как тряпка рваная,
И упала в грязный пруд ветла.
И смеёмся голосом закадровым
Вечности пугающий дозор,
Видя — как сжигаем слово, сеем дым,
Чтоб забыть ничтожества позор.

По палым листьям вдаль уходит осень,
меж них видны уж белые следы зимы.
О чём мы напоследок осень просим? -
Ты не забудь, нам бабье лето через год верни!

Идёт парад безмолвных серых дней.
И слепнет память, погасив весну звёзд.
Не нарушай наш сон, не плачь сильней,
Чем шелест трав, ты, майский ветер, страж грёз.
Забытый вздох. Неяркий свет. Лучи глаз.
Мы собираем непохожих лун бред.
Вот ветер зарыдал, вновь покидая нас.
Там, за домами — чей там стон? И чей свет?

Разочарованный месяц, недавно бывший луной,
небрежно, невзначай диктует свой настрой.
То блистая звонко в угаре ночи,
то прячась юрко за проседью лесов,
заколдовать меня он, видно, хочет
до тучи в сердце, до вещих снов.
В том сне, на горизонте призрачной мечты,
навстречу мне идёшь, торопишься ты…
по краешку атласно-синего неба.
Твой шёлковый шарф в арпеджио арф
вплетается нежно дугой белоснежной.
Арфы воркуют Сердце тоскует.
Ну, а вдруг — ты не мой, мечты герой?..