Ну не хотел я писать о старости, и, уж конечно, о все чаще возникающих размышлениях о смерти. Более того, в первоначальной версии публикации этих заметок не было и слова об этом.

Один из читателей, по имени Сергей, мой ровесник, прочитав тот, прежний, вариант, даже написал мне:

«Боюсь, что в продолжении пойдет тема об ощущении смерти, которая стала все чаще появляться, и старых друзей, знакомых становится внезапно все меньше и меньше…»

И Сергей оказался прав. Через какое-то время я принял решение, что об этом хоть немного, но все-таки сказать следует. Потому что действительно с возрастом начинаешь чаще ловить себя на мысли и о старости, и о том, что смерть становится уже не просто понятием философским: она все чаще входит в твою жизнь, когда из нее уходят дорогие тебе люди и друзья, — вроде как заставляет присутствовать на репетиции. «Вот, мол, смотри, старик, это будет примерно так. Ты хотел бы для себя что-нибудь изменить в этом прощальном процессе?»

Я, например, помню эти ощущения, когда узнал о смерти близкого нашей семье человека, с которым, увы, так и не успел проститься. Мне тогда было уже почти пятьдесят, он был лет на двадцать старше.

«Вчера умер мой старший товарищ, друг нашей семьи. Александр Васильевич Сагиров. Тот, кто, когда не стало папы, большую часть моей жизни всегда был рядом.
Кто показал мне, мальчишке, как играть в теннис, поставил на водные лыжи, научил стрелять из винтовки, водить машину, ходить в водные походы.

Кто научил меня радоваться ощущению бесконечного восторга от этой жизни.

Тот, кто давал ключи от своей квартиры, чтобы я мог побыть с девушкой. Кто мог сесть в ларек чистильщика обуви, а я, проходя мимо с подружкой и выпендриваясь перед ней, останавливался почистить ботинки и оставлял ему чаевые в десять рублей (в те времена!),

Умер тот, кто был остроумным, обаятельным и мудрым.
Умер взрослый Романтик.
Вчера он умер.
Александр Васильевич Сагиров.
Завтра похороны.

Я боюсь идти туда.
Я боюсь увидеть его мертвым.

Я боюсь увидеть, как будут оплакивать мою юность».

**