Ты прислал мне посылку за час до отъезда,
когда каждый пустяк я обдумала трезво
и, сминая бессменный платочек на шее,
всё смотрела в окно.
Ветер гнал по аллее
мелкий сор и убитые засухой листья,
ну, и пару набивших оскомину истин:
«уходя — уходи» и «чужого не жаждай»!
Но посылку твою я открыла отважно:
груши? Груши!!!
А в грушах — жемчужная низка,
наверху — из двух строчек всего-то — записка:
«Я себя приучаю не думать о грустном,
но тоска по тебе с этим грушевым вкусом…»
Съела грушу одну и подумалось странно:
«Что мне эти заморские дивные страны?
Все дороги не к Риму ведут, а к калитке,
у которой стоишь ты, промокший до нитки;
рядом сушатся милые божьи коровки».
…Я достала все груши из душной коробки,
на столе разложила их.
Пестую память:
электричка, собаки в сугробищах, сани;
мира зимнего звонкие долгие звуки
и твои очень тёплые добрые руки.
А ещё сладкий холод от снега в горсти.
…Под окном всё сигналит, сигналит такси.