На закате ненастного дня
он спросил у кончины в преддверии:
— Что ж ты, Ангел, так плохо меня
охранял в этой жизни потерянной?
— Я старался. Я друг, а не враг.
Был с тобою и в горе, и в радости.
Только ты, человече, никак
не хотел увидать этой благости.
Я силён только лишь от добра,
укрепляюсь деяньями славными.
А подумай, скажи: что вчера
принимал ты за самое главное?
На моё опираясь плечо,
ты по сути его обессиливал.
Отдавать не умел… А ещё —
от работы душевной увиливал.
Я калекой хромал за тобой,
ведь ломал ты мне крылья, ощипывал!
Был всегда недоволен судьбой,
а подарки её — не засчитывал.
Лишь себя беззаветно любил.
Не ценил, что другие потратили.
Ты не только не помнил могил —
ты в живое лицо плюнул матери…
Ты обиду и злобу растил,
и гордыню свою твердолобую…
Никому ничего не простил,
а прощать научиться — не пробовал.
Только жизни не будет другой!
Мы с тобою расстаться обязаны.
Я тебе помогу, дорогой,
ведь с тобой мы в одно были связаны.
Я тебя провожу до черты,
где последняя дверца заветная.
Вся забота моя — это ты!
Ах ты, ноша моя несусветная…