Блондин прикоснулся указательным пальцем правой руки к её лбу.
Девушка вздрогнула.
— Не бойтесь, сейчас вы боли не почувствуете, только лёгкое минутное покалывание в месте, которое вы называете третьим глазом, название неверное, впрочем, это вам про такие тонкости знать необязательно.
Действительно лишь лёгкое покалывание между бровей давало понять — что-то происходит.
Через пару секунд синеглазый устало произнёс:
— Готово!
— И десять лет?
— Конечно, я не умею лгать. А теперь мне пора.
Странный гость поднялся и направился к выходу.
В тот момент, когда он уже открыл дверь, Ольга спросила:
— Подождите, если вы меня не обманули, то я должна видеть и ваши проблемы, а я их не вижу.
— Не только видеть, но и чувствовать, — добавил странный посетитель. — Это работает лишь по отношению к людям, а я не человек, вы ведь давно это поняли.
Гадалка, конечно же, поняла, но почему-то решила, что исключений не будет. Очень уж хотелось заглянуть, что там у него за проблемы.
Гость вышел за дверь, а девушка так и осталась стоять с открытым ртом. Много о чём ещё нужно было бы спросить, но она не успела. От неожиданности и неправдоподобности всего, что произошло, ноги будто приросли к полу.
Когда опомнилась, то тут же бросилась следом в подъезд, а там — никого.
Из двери напротив высунулась голова соседки, тёти Вали. Эта женщина знала эту девчонку с детства, о роде её деятельности тоже понятие имела, как и о том, что даже крохотного дара предсказательницы или намёка на ясновидение, интуицию, отличающуюся от других, или какого-то особого чутья, у неё нет и никогда не было.
— Олька, ты чего с открытой дверью? — поинтересовалась тётка, — ждёшь кого-то?
— Не ваше дело, у вас мясо на плите уже не варится, а жарится, вся вода выкипела, пока, прижавшись ухом к двери, стояли и подслушивали. Лучше за этим следите, а не за мной, так и полезнее, и наверняка вкуснее будет, чем потом горелое есть! — ответила она и, вернувшись в квартиру, захлопнула дверь.
«Почему я сказала ей про мясо? Откуда мне знать про то, что тётя Валя готовит?» — подумала Ольга.
Но почти сразу же про это позабыла, ведь скоро действительно должна прийти посетительница, нужно подготовиться.
Разложив на столе всю нехитрую атрибутику, схожую с той, что бывает во всех подобных местах, она поставила в центр стола большущий хрустальный шар.
Тяжёлый, на серебряной подставке… он случайно был куплен на блошином рынке у какого-то пьяницы, недорого распродававшего вещи своей бабушки, доставшиеся ему в наследство вместе с домиком в деревне.
Шар был гордостью гадалки, у Гульжамал такого не было, да и быть не могло.
Ольга тогда продавцу сказала, что подставка не из серебра, даже не из мельхиора, а из какого-то недорогого металла с чернением (откуда у старушки в деревне богатства), и щедро предложила за него стоимость двух бутылок водки.
Продавец не стал спорить, отдал ей товар, ведь ему нужно было срочно бежать в магазин, а в карманах гулял ветер, поскольку больше-то он ничего не продал за это утро.
Она тогда едва не надорвалась, пока дотащила покупку до дома. Хрусталь — тяжёлая штука.
Звонок в дверь заставил вздрогнуть от неожиданности. Так было всегда, даже зная, что ждёт кого-то, она всегда пугалась резкого звука, ведь хоть она и знала о том, что придёт посетитель, звук возникал неожиданно, резко, врывался нарушая тишину, заполнявшую своей плотной субстанцией всю комнату, пропахшую восковыми свечами из церковной лавки и ароматными палочками из магазина «Всё по 100».
Ритуал работы с клиентами в основном был одним и тем же: гадалка сперва выслушивала гостя (люди всегда рассказывают много такого, что потом можно использовать в работе, выдавая за свои слова и поражая клиента удивительными способностями), потом Ольга обходила вокруг источника её заработка со свечой в руке, садилась напротив и вещала о порче, венке безбрачия и прочих напастях.
— Судьбу исправить — не каракули ребёнка с листа бумаги ластиком стереть, — говорила она с подвыванием (ей казалось, что так её голос звучит загадочнее, чем повседневная речь) в конце сеанса. — Вы сейчас уйдёте домой, сделаете всё в точности, как я сказала, тогда проблема исчезнет, но не моментально, конечно. Возможно есть то, что сейчас скрыто, но потом проявится. Тогда вы будете должны прийти ещё раз. Я вам позвоню, если что-то ещё замечу на вашей линии жизни (и даже не врала, звонила, если ей за чем-нибудь срочно были нужны деньги).
А потом, закончив очередной сеанс, таинственным шёпотом сообщала:
— Перемены обязательно наступят, но вы же понимаете, что нужно время. Судьбу нельзя торопить!
За это «время» случиться могло всякое.
Если тот, на кого проклятья насылались, умудрялся хотя бы ногу подвернуть или гриппом заболеть, то ей несли подарки и благодарили. Если вторично приходили с вопросом «ну, когда уже?», она продавала человеку дорогущий амулет, вздыхала и говорила, что теперь они могут только ждать, судьбоносные процессы с её подачи уже начались.
Услышав однажды пословицу про труп врага, который когда-нибудь непременно проплывёт мимо, даже если ничего при этом не делать, Ольга пользовалась китайской мудростью совершенно наглым образом.
Ещё можно было намекнуть, что её инструкции посетитель выполнил не точно, поэтому сам теперь в опасности, так что лучше доплатить, тогда она возьмёт его проблемы на свою карму, конечно, не даром, карму чистить -дело долгое и болезненное, так что за ошибки нужно платить хотя бы деньгами.
И люди платили.
Дар или проклятье!?(часть 3)
Гадалка открыла дверь.
— Проходите, присаживайтесь на стульчик, вон там, у стола, — привычно пригласила она. — Не надо, не разувайтесь.
Вошедшая в квартиру женщина, уже начавшая было снимать туфли, послушно выполнила её просьбу.
— У вас проблемы с сыном? — спросила гадалка.
— Да, помогите, я уже не знаю кого просить о помощи.
— Но чем вам помочь, Ульяна Петровна? Врачи отказались…
— Откуда вы знаете моё отчество и про сына, что отказались???
«И что ей ответить? Незнакомец сказал… не поверит же" — подумала Ольга.
— Вижу. Я ведь ясновидящая.
Неожиданно она схватилась за стол руками и закрыла глаза, прикусив губу от боли.
— Что с вами? — испуганно спросила посетительница.
— Ничего, не могли бы вы мне дать воды? Там… на кухне…, — хрипло попросила Ольга.
— Конечно, — испуганно ответила Ульяна, после чего быстро побежала на кухню и принесла стакан воды.
— Простите, — едва отдышавшись, — сказала Ольга, сердце, словно в тиски зажало. Вы сможете вылечить сына, я это только что увидела, но нужно срочно ехать в определённую больницу, к определённому доктору.
Подождите, я запишу для вас название.
Она схватила ручку, первый попавшийся блокнот, выдернула оттуда лист и что-то написала.
Вот, держите! Доктор… как зовут его не знаю. Обычно ходит в клетчатой рубашке, на шее кулон в виде… в общем, круглый такой размером с небольшую монету, из светлого металла, возможно серебряный, рисунок или надпись на нём очень мелкие не смогла разобрать. Только ехать нужно сегодня, чтобы завтра он осмотрел вашего Павлика, операцию он назначит немедленно. Торопитесь, иначе опоздаете.
Женщина поблагодарила и начала доставать деньги.
— Не нужно, вам и так не хватит.
Гадалка достала из шкафа кошелёк и подала Ульяне десять тысяч.
— Что вы, — начала отказываться посетительница. — Я не могу!
— Берите! Отдадите потом! Я знаю, что вы их истратите по назначению.
Отпустило Ольгу только после того, как двери за клиенткой закрылись.
— Что это было? — расстроенно произнесла гадалка, — «разбогатела» называется. С таким даром я скоро не разбогатею, а нищей стану. Одно только радует, что она вернёт мои деньги через два месяца, точно это знаю.
Ольга села на диван и заплакала не то от радости, не то от перенапряжения, снимая его таким старым и проверенным образом.
Хоть сердце всё ещё побаливало, она уже знала, что Павлик поправится, его мать найдёт того доктора в клетчатой рубашке и операцию сделают вовремя, так что это были слёзы радости.
Не дай она женщине денег, возможно, та бы не поверила, решив, что гадалка просто отправила к знакомому врачу, а он назначил дорогую операцию. Или протянула бы время, выискивая по знакомым у кого ещё занять.
Но теперь всё будет хорошо!
«Было бы весело, если бы не было так грустно», — вздохнув, подумала Ольга Егоровна.
Она не могла понять, что же произошло.
От вспышек в голове (не знала, как назвать их по-другому) виски трещали до сих пор. Как удалось увидеть того доктора, больницу и всё остальное она не знала, но чувствовала, что это правда.
— Да, уж… весело будет, если это не так. Мальчик не выживет, его мать меня возненавидит, хотя, всегда можно сказать, что она что-то сделала неверно, я ведь даже деньги ей отдала. Зачем всё это? Может быть я с ума сошла?
Звонок, как всегда, заставил вздрогнуть.
— Олька, открой, я знаю, что ты дома.
Голос соседки звучал тихо из-за того, что дверь в прошлом месяце пришлось обить поролоном, благодаря той же самой тёте Вале, уши которой слишком часто слышали лишнее, особенно, когда вплотную прижимались к двери.
«Не отстанет же!»
С этой мыслью Ольга пошла открывать назойливой соседке.
— Ну, что опять случилось? — спросила она, увидев лисье личико Валентины Семёновны, рыжие волосы и заострённый нос которой подчёркивали это сходство, как и живые любопытные глаза, видящие всё, даже то, чего обычно никто не замечает.
— Ты что на самом деле даром обладать начала? — заговорческим шёпотом спросила она. — Мясо-то я и впрямь чуть не сожгла, кабы не ты, жевала бы горелки.
— Ничем я не обладаю, — сердито ответила Ольга, запах почувствовала, сильно голова болит, вот и обострилось обоняние. Не сгорело, и радуйтесь.
— А чего от тебя выбежала женщина сейчас такая сияющая? К тебе шла прямо серая вся, а обратно побежала, будто тысячу нашла.
— Десять! — зло рыкнула Ольга. — Я болею, поспать хочу, идите уже, голубей что ли с балкона погоняйте, они вам скоро всё бельё на верёвке загадят.
Она закрыла двери, не понимая, что нагородила соседке. Какие голуби? Какое бельё?
Отдохнуть не удалось.
— Олька-а-а, — услышала она спустя десять минут, после вновь трезвонящего звонка, — ты ж не уснула ещё, открой!
Пришлось открыть.
— Ну, что вам?
— Голуби.
— Что голуби?
— Ну, того, на бельё… помнишь ты сказала. Как узнала?
— Тёть Валь, вот ради каких-то голубей вы мне покоя не даёте? Много сегодня их, мне простыню перестирывать пришлось, вот наобум и ляпнула. Идите уже домой.