Поднявшись до высот космических трагедий,
Завистливую чернь безудержно кляня,
Не слыша ничего за ревом льстивой меди,
Ты не забудь, дружок, про смертного меня
Смотри, я здесь, внизу, нахально корчу рожи,
Копируя твой вопль, когда ты входишь в раж —
Ведь чем серьезней ты, чем пафосней и строже,
Тем чаще — и верней — срываешься на фальшь.
Ты сердишься, Зевес. Ты яро сыплешь бранью.
И чешется до слез божественный кулак.
И снова не понять — ну чем так больно ранит
Насмешливый глупец, напяливший колпак.
Котурны не малы? Не надоели фразы?
Из суповых приправ тебе не жмет венец?
Не хочешь ли сменять угрюмые гримасы
На огненный парик и медный бубенец?
А, впрочем… ерунда и лишнее мученье
Да, трагик — амплуа.
Но шут — предназначенье!