Крестьяне пытались действовать мирно — подавали многочисленные челобитные императорам. Только была одна проблема — те самые челобитные рассматривались властями как неповиновение, челобитчиков «бьют плетьми и батожьем тирански и мучают в тяжких оковах под крепким караулом купно, что злодеи. И за тем разорением и мучением никто о том и бить челом не смеет».
Приходилось переходить к мерам более радикальным. В 1732 году развернулось мощное движение крестьян в Тамбовской крае. Они попытались подать челобитную с жалобой на коррупцию, но челобитчиков схватили. В ответ 3 тысячи крестьян разогнали воинскую команду, освободили челобитчиков и оказали упорное сопротивление присланным войскам. В период с 1733 по 1741 годы длилось движение крестьян Хатунской волости. В конце 40х годов крестьяне начали массово изгонять неугодных им управителей, отказывались выполнять работы, высылать скот. В 1758 году правительству даже пришлось издать указ, по которому крестьян (речь идет о дворцовых — тех, которые принадлежали царской семье) «гуляк и противников» можно было сдавать в рекруты. Только те самые «всякие гуляки и противники» искоренялись крайне трудно — степень эксплуатации была невероятно высока, а потому росло и возмущение.
С 60-х годов волнения крестьян начали носить затяжной характер. Это даже вынудило Екатерину II, вступив на престол, заняться подсчетом числа крестьян, находившихся в «мятеже» и «неповиновении». В период с 30- по 50 ые годы XVIII века в Московской, Нижегородской, Белгородской, Воронежской, Казанской, Новгородской и Архангельской губерниях имело место быть 37 восстаний, в 60-ые годы же их вспыхнуло уже 73, большинство из них были вызваны тяжелым хозяйственным положением, непосильными повинностями. Крестьяне бунтовали, захватывали урожай и хозяйство помещика, оказывая при этом невероятно суровое сопротивление присланным войскам. Некоторые из бунтующих требовали их перевода в разряд государственных крестьян. Восстание, как правило, вспыхивало в тот период, когда происходила передача поместья от одного владельца к другому. С каждым годом эти восстания становились все более ожесточенными и длительными.
В 1765 г. вспыхнуло восстание крестьян села Васильевского в Тамбовском уезде. Васильевское было когда-то дворцовым селом, и крестьяне неоднократно «били челом» императрицам Елизавете и Екатерине II, прося вернуть их в ведение дворцового ведомства и избавить от помещика. Их просьбы заканчивались лишь репрессиями. Доведенные до отчаяния крестьяне села Васильевского «с деревнями» в 1765 г. «учинили бунт» против помещика Фролова-Багреева и «при помощи дворцовых, волостных крестьян дом его разграбили». В Васильевском развернулись военные действия. Когда воинская команда все же «одолела» плохо вооруженных крестьян, часть из них ушла в лес, а другая долгое время скрывалась у своих соседей — дворцовых крестьян. Подобное произошло в 1766 году в Воронежской губернии, где восставшие заявляли, что они помещику подчиняться не будут — ибо они обязаны только государству, а «за нынешними владельцами, так и за другими, за кем в подданстве быть не желают».
В 1762 году в имении помещика Шереметва вспыхнули восстания — крестьяне, вооружившись, решили не повиноваться барину. Они захватывали хлеб, прочее имущество и заявляли: «Скажите господину своему, что когда-де на нас волоса не оставят, тогда мы и послушными будем».
Некоторые восстания помещичьих крестьян отличались исключительной силой. Крестьяне имений Татищева и Хлопова в Тверском и Клинском уездах, числом до 1500 человек, возглавляемые отставным подьячим Иваном Собакиным, в ожесточенном сражении взяли в плен 64 солдата, хотя и сами потеряли трех человек убитыми и несколько человек было ранено. На подавление восстания пришлось бросить целый кирасирский полк.
Перечислять все восстания и волнения нет смысла, более того, нет возможности — число их было огромным. В таких восстаниях участвовали не только бедняки и «среднечки», но и зажиточные крестьяне, которые уставали от высокого уровня эксплуатации. В. И. Ленин писал: «Когда было крепостное право, — вся масса крестьян боролась со своими угнетателями, с классом помещиков…». Он подчеркивал: «…крепостное право стесняло одинаково всех — и крепостного бурмистра, накопившего деньжонок и желавшего пожить в свое удовольствие, и хозяйственного мужика, ненавидевшего барина за поборы, вмешательство и отрывание от хозяйства, и пролетария-дворового и обедневшего мужика, которого продавали в кабалу купцу».