И всё-таки: что случится в самом конце?
Даже, не в самом, а, скажем так, в самом-самом?
После сияющих капельниц, после сестры с маскою на лице,
после прощанья с детьми и после встречи с мамой?
После банек с этим ихними пауками,
после кучи космических или обычных лет,
После ста миллиардов закатов на Каме
После ста миллиардов прогулок на «Каме»
(в детстве я продал бы брата за этот велосипед).
Вот по окончании вечности, перед началом другой,
когда будет по настоящему любопытно и жутко?
Пока не рассказывай. Просто коснись рукой.
Милая моя девочка, плюшевый мой мишутка.

Иногда хорошее случается,
А другие говорят «беда».
В человеке музыка кончается,
И другая музыка включается,
Медленная, будто навсегда.

Больше ничего не получается,
Никогда не будет получаться.
Человек деревьям улыбается,
Человек с деревьями прощается,
Человеку можно улыбаться.

Это о потерях зимних месяцев,
Это никогда не о судьбе.
… показать весь текст …

Лиственниц унылые, ломаные лапища,
голые акации, как запястья вдов.
Улица Веселая — значит рядом кладбище:
злая топография старых городов.

Золотом по трауру: «Сыну Анатолию…»,
катафалк от «Статима» длинный, как паром.
Через 200 месяцев, может, чуть поболее,
ляжет фотография в серенький альбом.

Там друзья от солнышка слабоумно щурятся,
А я еду медленно, как аристократ,
под смешную музыку по Веселой улице,
по Веселой улице головой назад.